А туфли остались лежать на паркете
И Золушка плачет в казеной карете
Я знаю, что водка дешевле не будет
Я знаю — сестренка уже не разбудит.

Здоровье, внутреннее равновесие — это хрустальный шарик, который так легко разбить. Для кого-то весь мир будто бы сделан из хрусталя, и потому при падении шару ничего не делается. А для кого мир живой, те берегут свой шарик и боятся за него.

Недавно я по совету психиатра стала искать психотерапевта для долговременной работы. В начале я написала гештальт-терапевту, очень тонкой, опытной и прозорливой женщине, с которой меня связывает отдельная история, которую как-нибудь поведаю здесь. Но она ответила мне, что ее расписание уже закрыто вдолгую, и посоветовала мне другого специалиста.

Однако с этой девушкой я не сошлась характерами. Так бывает; иногда случайная фраза может оттолкнуть или даже сделать больно. Когда я разговаривала с ней по телефону, ее голос показался мне ненастоящим. Не наигранным, но будто бы слабым, мертвым. Трудно это и описать толком… В конце сессии я спросила, столкнется ли она с какими-то трудностями в работе с шизотипическим расстройством. Она ответила, что нет; что более того, ей интересно, как живут такие люди, ведь «вы по-особому видите мир». Почему-то эти слова очень меня задели. Я почувствовала себя инопланетной зверушкой, которую «здоровому человеку» будет весьма интересно разглядывать. Догадываюсь, такая моя предвзятость является следствием болезни, но я не видела смысла себя убеждать. Не подходит, найду другую.

Пару дней спустя я листала сайт b17 в поисках другого специалиста. Мне очень понравилась анкета другой женщины: привлекло МГУ-шное образование, большое количество дипломов (из чего становится понятно, что человек непрерывно занимается самообразованием), групповые занятия, которые она ведет параллельно с индивидуальной работой. И еще она являлась издателем большого количества книг по психологии. Я написала ей.

Впечатление от первого общения тоже оказалось отталкивающим. Проснувшись в районе 12:10, я увидела ее ответ: «у меня сейчас обед, можете мне позвонить до 12:30». Как? У меня есть всего 20 минут, чтобы позвонить, и время уже пошло? Испытывая сильный стресс, я набрала ей. В телефонном разговоре она спросила, могу ли я приехать сегодня, потому что у нее есть окно. Несмотря на то, что я отказалась, она настаивала, что покзалось мне странным. Неужели мое «я не могу» требует дополнительного подтверждения?..

В разговоре она показалась мне человеком «математического склада»: рациональным, четким, сухим. Когда я шла от метро к назначенному месту, мне почему-то подумалось, что у нее, наверное, спешащая походка. 

А подходила я к настоящему замку. «Голубой дом», который был указан в сообщении с адресом, напоминал кукольный домик своей отделкой, высотой и цветом. Укреплен он тоже был по-королевски: перед входом во двор располагался пункт КПП, откуда нужно было звонить по домофону. Миновав ухоженный двор, я вошла в подъезд, напоминавший холл бизнесс-центра («наверное, апартаменты» — подумала я), а затем проследовала мимо консьержа в костюме и вызвала лифт. 

Мне открыла маленькая женщина. В огромной студии стоял полумрак, и от того ее лицо, тусклое и детское, казалось каким-то беззащитным, будто она все время плачет. Хотя никаких внешних признаков и не было к тому. Я задержалась в прихожей, раздеваясь, и когда вошла в большую комнату, она уже сидела в одном из двух кресел, поставленных друг напротив друга, ожидая меня.

Описание антуража нашей беседы потребует отдельного абзаца. За креслами стояла японская ширма. Тут и там лежали книги, рядом с моим креслом сидел огромный плюшевый заяц, на подоконнике толпились музыкальные чаши. На столике между нами находился планшет с бумагой и цветные карандаши. Всюду располагались предметы, которые хотелось разглядывать. И которые создавали удивительную атмосферу, в которой, казалось, вот-вот произойдет что-то необычное.

Наша беседа протекала медленно, как неспешная река. Психотерапевт задавала вопросы очень тихо, аккуратно, будто у маленького ребенка. В течении сессии она делала обо мне предположения, которые почти все оказывались верными, попадали в цель. А если были неверными, то мои исправления были скорее дополнениями. 

Когда я рассказывала о своей работе, о том, что она очень простая и я хотела бы большего, у меня зачесалось плечо. Психотерапевт заметила это и попросила меня повторить мое движение. «Мне показалось, что письма, которые постоянно приходят на твою рабочую почту, это будто мусор. Мне приходит слово „мусор“». Это было очень справедливое наблюдение.

Мне показалось важной и смутила одновременно ее реакция на мои слова о магическом мышлении. Это один из симптомов шизотипического расстройства: когда начинаешь все, что происходит вокруг, воспринимать как символы, видишь тайные связи между людьми, событиями и вещами. Как будто изнаночная сторона жизни вдруг хочет показать себя, и это её желание, непременно чему-то обучающее, ощущается в каждом сигнале. 

Я часто сталкивалась с той точкой зрения, что эти символы сопровождают каждого человека на протяжении всей жизни, просто не все их видят, или не все видят их постоянно. Я тоже верю в то, что человеческой жизнью руководит некое высшее начало, однако в моем случае наблюдение таких символов всегда было связано с болью. В такие моменты будто трудно соображать, почву будто выбивают из-под ног, происходит гиперконцентрация на каком-то другом типе причинно-следственных связей. Все это сопровождает апатия, слабость концентрации; во время обострения этой осенью я не могла даже посчитать деньги. Поэтому, чем бы ни были эти символы, они серьезно затрудняют мою жизнь.

Психотерапевт сказала мне, что раньше она и сама видела символы и опиралась на них в жизни. Ничего страшного в том, что я вижу их, нет. Мне стоит как можно скорее перестать принимать свои таблетки, не нужно подсаживаться на них и нельзя говорить, будто только благодаря им восстановилось мое мышление. Все эти ее высказывания и приободрили меня (ведь я чувствую, что за этими символами стоит некая реальность, которая не является лишь плодом болезни), с другой стороны разочаровали, ведь бросать таблетки мне все-таки нельзя.

Она сказала много такого, что можно было бы назвать «мракобесием». Например, что мой знак зодиака подходит знаку зодиака моего парня, а это большая редкость. Что мне неплохо бы родить детей, потому что это могло бы меня вытянуть из шизотипического расстройства. И вообще, люди из однодетных семей часто хотят для себя большую семью. Удивительно, как в этом человеке сошлись безупречное владение целым рядом психотерапевтических техник и слепая, может, в чем-то даже болезненная вера в сверхъестественное. 

Уходя от нее, я почувствовала, что стою перед выбором. Идти в исследование непознанной части себя? Или все-таки брать себя в руки и лечиться нормально? Такой обычный для меня выбор между тем, что верно, и тем, что легко.

Подруга посоветовала больше не приходить. Мама моего мч, которая тоже верит в существование знаков, сказала, что раз никто толком мне не помог за эти годы, значит, можно попробовать сходить к этому психотерапевту еще пару раз. «Почему бы и нет?» — подумала я, нащупывая в кармане свой хрустальный шарик.